Гайджин - Страница 77

Руперт де Джонг.

Сердце Марвуда екнуло. Неужели спасен?

Дорогой Руперт. Его старый приятель по колледжу стал старше и раздался в плечах, его лицо пополнело. Да, совсем уже не тот хилый подросток из колледжа. Сейчас-то он вполне владел собой, и люди, стоявшие вокруг, беспрекословно подчинялись ему. Это было видно по тому, с какой поспешностью и немцы, и японцы выполняли его приказания.

— Марвуд, — спокойным голосом произнес де Джонг, словно они встретились у входа в клуб «Сент-Джеймс» — давненько мы не встречались?

Де Джонг снял кожаные перчатки, вставил сигаретку в мундштук из слоновой кости и закурил. Запахло табаком фирмы «Джон Плейер». Марвуд не слишком его любил.

— Боюсь, ты попал в сложное положение, — продолжал де Джонг. — Возможно, я могу тебе чем-нибудь помочь, как в свое время ты помогал мне.

Сконфуженный и напуганный, Марвуд оставался на каменном полу. Ему казалось, что в таком положении он выглядит менее беззащитным. Все, что случилось только что с ним, могло бы и не произойти, если бы он прислушивался к советам Алекс. Двести тысяч швейцарцев — немцы по происхождению, говорила она ему, и многие из них убежденные нацисты. Не следует слишком обольщаться нейтралитетом Швейцарии. Следи за каждым своим шагом, особенно, когда путешествуешь по сельской местности. Сельская местность в Швейцарии изумительно выглядит на открытках, но людей там проживает сравнительно немного. Алекс советовала не уезжать из Женевы. Кроме того, она наставала, чтобы он по меньшей мере два раза в день справлялся у окружающих, есть ли поблизости представители британской или американской миссии, чтобы поддерживать с ними постоянную связь.

Марвуд, тем не менее, не видел причин принимать ее слова слишком близко к сердцу. Он знал о Швейцарии ничуть не меньше, чем Алекс, и не собирался следовать советам американцев, которые в его глазах много потеряли, слишком поздно вступив в войну.

Несколькими днями раньше он проезжал мимо Женевского озера и, любуясь окружающим видом, с трудом мог представить себе, что в мире идет война. Никаких сирен, предупреждающих о воздушных налетах, никаких разбомбленных церквей, не было и мешков с песком, которые штабелями складывались у домов. И все благодаря банковскому делу, которое было так хорошо поставлено у швейцарцев, что немцы предпочли использовать его в своих интересах, а не разрушать. От Женевского озера Марвуд проследовал в Морж, чтобы насладиться видом знаменитого замка тринадцатого века и посетить памятник Падеревскому. И в самом деле чудесное зрелище.

Вчера он ездил за сорок миль в Лозанну, где жили когда-то Вольтер и Гиббон, и где сам Марвуд прекрасно провел время как-то летом, когда ездил на каникулы с родителями еще ребенком. Как это он объяснил свое отсутствие мисс Уэйкросс? Да очень просто. Он соврал ей, что уезжает, дабы наладить контакты со швейцарскими бизнесменами, которые могли бы принести британской разведке известную пользу. Марвуд только временно оказывал услуги мисс Уэйкросс и американцам. Он по-прежнему оставался британским подданным и никому не позволял об этом забывать.

Но сейчас Марвуд был один и весь покрылся рубцами от ударов, кровью и мочой. Он был готов молить, чтобы его не убивали, и пошел бы на все, чтобы остаться в живых.

— Знаешь, я случайно оказался в Лозанне в тот день, когда увидел там тебя, — говорил тем временем де Джонг. — Да, мой мальчик, ты сильно изменился — впрочем, как и все мы. Но я узнал тебя без труда. Ты все так же ходишь по земле с видом, что все на ней принадлежит тебе. Абсурдно носить подобную маску в наши дни. Кажется, Шоу сказал, что англичанин чувствует себя высоконравственным, лишь когда испытывает житейские неудобства. В тот момент ты, должно быть, чувствовал себя чрезвычайно высокоморальным господином.

Де Джонг наступил на маленькую лужицу мочи, брезгливо поморщился и наклонился к Марвуду поближе.

— За тобой следили последние двадцать четыре часа, но мне кажется, ты ничего не замечал. Ты — британский агент. Я правильно говорю?

Марвуд утвердительно кивнул.

— А здесь, в Швейцарии, ты что делаешь? — спросил де Джонг.

— Слежу за тобой. Чтобы тебя убить или взять живым.

Де Джонг приподнял одну бровь.

— Забавно. — Потом он спросил, каким образом Марвуд узнал, что де Джонг будет в Женеве.

Марвуд упомянул Рихарда Вагнера и назвал его настоящее имя. Затем он рассказал де Джонгу об Алекс Уэйкросс и о том, что она в течение многих лет вела за ним слежку. Именно она способствовала уничтожению шпионской сети де Джонга в Майами. Де Джонг весьма заинтересовался информацией о мисс Уэйкросс. Два итонца проговорили почти час, преимущественно об Алекс. Когда разговор закончился, несколько смягчившийся де Джонг улыбнулся и предложил Марвуду сигарету. Он помог ему натянуть порванную одежду и пытался приободрить, утверждая, что война — грязное дело, и иногда приходиться совершать не слишком благовидные поступки.

Марвуду повезло. Де Джонг не забыл того, что Марвуд защищал его в бытность в Итоне, и только поэтому Майклу было позволено остаться в живых. Ему позволялось вернуться в Женеву при условии, что он даст слово не упоминать о случившемся сегодня на арене древнего цирка. Марвуд дал слово. Он никому ничего не скажет. Де Джонг может на него рассчитывать.

Они вместе покинули амфитеатр — японцы шли впереди, а де Джонг и Марвуд замыкали шествие, предаваясь воспоминаниям о днях, проведенных в колледже. Немцы с полчаса как уехали обратно в Женеву, чтобы расправиться с Алекс и другими. В автомобиле Марвуда де Джонг сказал: