Гайджин - Страница 40

В свою очередь, он должен был сделать все от него зависящее, пока тот находился на «Укаи», что означало проследить за тем, чтобы эта маленькая шлюшка всегда находилась под рукой, когда бы он ее ни захотел. Но трудно было бы сказать, что она под рукой, если ее убьют, а это вполне может случиться, начни эти тупые обезьяны из-за нее драться. Он дорого заставит их заплатить за то, что они ею попользовались. Короткая расправа дольше помнится.

Пукхан наконец-то увидел его. Голые ноги и задница рядом с девочкой. Один из вахты ловил кайф, получал удовольствие. Пукхан облизнул губы и поднял свой кожаный ремень в клепках повыше над головой. Он на цыпочках крался к девчонке и голому мужику. Сейчас будет потеха!

Позади Пукхана из темноты выступила тень и метнулась к нему.

* * *

Де Джонг прошел по палубе, быстро поднялся по короткому трапу на мостик и вошел в рубку рулевого управления. Черт бы побрал эти низкие потолки и стиснутые пространства. Не говоря уже о вони, исходящей от немытого и вечно пьяного экипажа. Только капитан Пукхан мог окружить себя такой пьянью...

Де Джонг Теперь был снова одет в твидовый пиджак и нес с собой помятое ведро, накрытое брезентом. Он кивнул Токи, тем самым дав понять, что все пока идет по плану. Токи с русским наганом и Океса с немецким люгером держали под контролем рубку рулевого управления. Их пушки были наведены на первого помощника, рулевого и радиста. Оба якудзы заняли позицию согласно приказу де Джонга: строго внутри рубки рулевого управления около входа, чтобы никто не мог их увидеть с палубы.

Первый помощник, мрачный мускулистый кореец со сломанными зубами и узким лбом, стоял спиной к окну, выходившему на палубу. Его руки были скрещены на груди. Когда де Джонг вошел в рубку рулевого управления, он, не отрываясь, уперся в него взглядом. Де Джонг про себя определил его как бузотера. Рулевой, седой японец с сутулыми плечами, стоял за штурвалом. Это был давно со всем смирившийся алкоголик. Он не представлял абсолютно никакой опасности. Радист, маленький, с детским лицом японец, был еще подростком; он лежал лицом вниз на полу посреди рубки, головой к двери. Когда вошел де Джонг, он поднял лицо, залитое слезами, и спросил, застрелят ли его. Ответа не последовало.

Итак, только первый помощник что-то представлял из себя, и де Джонг задумался — убивать его или нет. Он решил не убивать. Ему был нужен этот ублюдок. Капитан Пукхан возлагал на него обязанности по поддержанию должного порядка среди членов экипажа, который он и поддерживал своей свирепостью. Помимо этого своего особенного умения, первый помощник был просто обыкновенным злобным орудием. Волком, рожденным уничтожать. Паруса его ума никогда не наполнялись ветром философского самосозерцания. И де Джонг подумал, что сейчас как раз подходящий момент наполнить его паруса нужным ветром.

Де Джонг поставил ведро на пол рубки и вытащил из внутреннего кармана пиджака тонкую серебряную фляжку. Он открыл ее и влил себе в рот немного бренди, но не проглотил. Он только размазал языком эту огненную жидкость по рту и посмотрел на первого помощника, который своим взглядом, как штопором, ввинчивался в глаза де Джонга. Не глядя вниз, де Джонг слегка коснулся ведра ногой, потом вдруг резко толкнул его к первому помощнику. Ведро, брезент и круглый предмет из ведра покатились по полу. Ведро с зацепившимся за него брезентом откатилось влево, а круглый предмет подкатился и ударился о ноги первого помощника. Круглый предмет оказался окровавленной головой капитана Пукхана. Рот ее был разрезан от уха до уха, и это придавало лицу отвратительную самодовольную ухмылку. Нос и уши были отрезаны. На лбу было вырезано по-японски Иуда.

Первый помощник с открытым ртом отпрянул назад. Он схватился за стену, чтобы не упасть, и посмотрел на де Джонга, как будто видел его в первый раз. Радист зашелся в плаче, а рулевой отвернулся; рухнув на штурвал, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Оба якудзы с трудом скрывали свое потрясение от увиденного. Токи, старший, сколько мог смотрел на голову, но потом начал быстро-быстро моргать и отвел взгляд к потолку. Де Джонг проглотил бренди, приказал первому помощнику поднять голову, положить ее обратно в ведро и вынести ведро из рубки. Дюжий кореец подчинился и принялся выполнять приказание, стараясь не смотреть при этом на голову. Когда он быстро взглянул на де Джонга, перед тем, как снова уткнуться взглядом в пол, его глаза были почти так же безжизненны, как и глаза капитана Пукхана, чья голова, лишенная тела, была достаточным аргументом даже для такого дурака, как первый помощник.

Теперь, когда люди в рубке рулевого управления были совершенно деморализованы, де Джонг еще глотнул, предварительно подержав во рту, бренди, закрыл фляжку и сел к столу радиста. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую черную книжку, открыл ее на последней странице и достал сложенный листок бумаги, испещренный японскими иероглифами. Это был строго засекреченный список всех военных японских кораблей, находившихся на оперативном пространстве Японского моря в течение ближайших пяти дней. Он посмотрел на настольный календарь, затем заглянул в список и отложил его в сторону. Он снова открыл свою черную книжку, книжку шифров.

Пятеро японцев и корейцев, застыв за спиной де Джонга, наблюдали, как он молча изучал свою черную книжку. Минуту спустя он отложил книжку, перевернув ее обложкой вверх, надел наушники и включил рацию. Он ослабил галстук, давая время рации прогреться. Затем, настроившись на определенную частоту, он сразу же повел передачу. Он стучал ключом в заученном ритме, глаза его смотрели прямо в пустое серое море.